Средневековье[История] 2025-07-19 02:52
Средневековое обжорство
«Полнота» наглядна с древнейших времен. Она впечатляет. Она соблазняет. Она воплощает изобилие, говорит о богатстве, символизирует здоровье. Это очень важно в ненадежном и шатком мире, где царит голод. Об этом рассказывается в первых фаблио: их герои жрут в три горла на бесконечных пирушках, описываются удовольствия «набить животы» и «есть и пить вдоволь». Тело не мыслится без насыщения плоти. Забота о теле, противостояние болезням возможны только при обильном питании: раненый Лис Ренар, герой «Романа о Лисе», например, вновь обретает силу, жадно поглощая еду и напитки. Полнота защищает, она убедительна в своей силе, основанной на жире и плоти.
Полная фигура, однако, может вызывать беспокойство и даже отвращение, в особенности если ее размеры постоянно увеличиваются. Полнотелость уже неоднородна, предполагаются как ее мягкость и податливость, так и твердость. Полные люди чувствительны к разговорам о мере и сдержанности; полнота может вызывать глухое недовольство со стороны духовенства, врачей, придворной элиты. В Средние века зарождается сомнение в ее положительных качествах, даже возникает конфликт образов. При этом нельзя сказать, что престиж полноты и изобилия исчезает одним махом. Моралисты, в свою очередь, обращают больше внимания на опасность «излишеств». В весьма назидательной форме они осуждали обжор, жадин, вспыльчивых людей и в первую очередь критиковали их поведение, а не эстетическую сторону или болезненность.
Престиж полноты поначалу был связан со средой. В мире царил голод, удручающая нехватка продовольствия. В начале XIV века неурожаи случались как минимум каждые пять лет, что было вызвано истощением земель, проблемами с хранением запасов. Плохая дорожная сеть, медленность доставки и зависимость от погодных условий в Средние века порождали мечту о целой горе пищи.
Появляется образ Кокани — «страны изобилия»[17], выдуманного мира, описанного как рай на земле, в котором полно специй, жирного мяса и белого хлеба, где от рек пива и вина кружилась голова, где земли производили заячье рагу и жаркое, а с гор стекал сказочный нектар. На фоне неурожаев, дороговизны, смертности — этот «мир еды» умиротворял[18]. Накопление очаровывает воображение. Здоровье — это набитый живот. Крепкая плоть — залог силы. Чтобы иметь возможность лучше оценить будущую критику «толстых», надо осознать эти постулаты. Для начала остановимся на престиже больших объемов и полноты.
Если в старинных фаблио речь заходит о красавицах, то все они описываются словами «жирная, белая и нежная» или «жирная, мягкая и прекрасная». Например, в «Романе о Розе» героиня — «в меру полная прекрасная дева». Этими же словами описывается восстановленное здоровье: испытавшие много горя и мучений героини рассказа «Съеденное сердце» после освобождения живут в свое удовольствие, набираются «крови и плоти», становятся «пухленькими и жирненькими» и выглядят лучше, чем когда-либо. В XIV веке в «Парижском домострое» (Le Ménagier de Paris) девушка сравнивается с лошадью — обеим следует иметь «красивую спину и полный зад». Надо сказать, что читать похвальбы женскому «жиру» надо с осторожностью, а полноту следует воспринимать просто как отсутствие худобы. Например, слово «жир» может означать «приятную полноту», а не говорить о том, что женщина «толстая». Таким образом, появляется неоднозначность не только суждений и восприятия, но и терминов.
же касается и слов, сказанных о мужчинах, правда с меньшим количеством нюансов и большей уверенностью. Вот как в XIII веке описываются представители духовенства, соблазняющие некую буржуазную даму из Орлеана:
А поповство разжирело,
Потому что много ело,
Слава шла о том вокруг.